Высказывания из «Героя нашего времени»: мудрость и истина Лермонтова

Фразы из «Героя нашего времени» Михаила Лермонтова проникли в нашу жизнь и стали практически неотъемлемой частью нашей культуры. Наша подборка цитат из «Героя нашего времени» поможет вам оценить глубину и мудрость мыслей Михаила Лермонтова.

Он скептик и материалист, как все почти медики, а вместе с этим поэт, и не на шутку, — поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написал двух стихов.

Неужто я влюблен? Я так глупо создан, что этого можно от меня ожидать.

Женщины любят только тех, которых не знают.

О самолюбие! Ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!

Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой.

Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!

Еще минута, и я упал бы к ногам ее…

Уж мне эта Азия! Что люди, что речки — никак нельзя положиться!

Иногда маловажный случай имеет жестокие последствия.

Я стал читать, учиться – науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди – невежды.

Гнаться за погибшим счастьем бесполезно и безрассудно.

Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.

В сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге.

Довольно людей кормили сластями; у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины.

Любовь, как огонь, — без пищи гаснет.

Мне, однако, приятно, что я могу плакать!
Впрочем, может быть, этому причиной расстроенные нервы, ночь, проведенная без сна, две минуты против дула пистолета и пустой желудок.

Думая о близкой и возможной смерти, я думаю об одном себе: иные не делают и этого.

У меня есть предчувствие… знакомясь с женщиной, я всегда безошибочно отгадывал, будет она меня любить или нет…

И если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так сильно заботиться.

Печальное нам смешно, смешное — грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.

Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением при сидячей жизни и скромном поведении умирает от апоплексического удара.

Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом не признается…

Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается.

Ей хочется говорить со мною, ей мешают, — ей захочется вдвое более.

Женщины! женщины! кто их поймет? Их улыбки противоречат их взорам, их слова обещают и манят, а звук их голоса отталкивает… То они в минуту постигают и угадывают самую потаенную нашу мысль, то не понимают самых ясных намеков…

Надобно отдать справедливость женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной.

И, может быть, я завтра умру!… и не останется на земле ни одного существа, которое поняло бы меня совершенно.

Я иногда себя презираю… Не оттого ли я презираю других?

Никому не рассказывайте о своих несчастьях: друзей это опечалит, а врагов развеселит.

Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера — напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!

Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть.

С тех пор, как поэты пишут и женщины их читают (за что им глубочайшая благодарность), их столько раз называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом…

… и мы только в два часа ночи вспомнили, что доктора велят ложиться спать в одиннадцать.

Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя, не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно, ничей взор не обещает столько блаженства, никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.

Когда хвалят глаза, то это значит, что остальное никуда не годится.

Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!

Женщины любят только тех, которых не знают…

Я смеюсь над всем на свете, особенно над чувствами.

Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях.

Что началось необыкновенным образом, то должно так же и закончиться.

Беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть цели, то есть конца.

Рабом я быть не могу, а повелевать в этом случае — труд утомительный.

Неужели зло так привлекательно?..

— Зачем же подавать надежды?
— Зачем же ты надеялся? Желать и добиваться чего-нибудь — понимаю, а кто ж надеется?

– Разве я похож на убийцу?..
– Вы хуже…

Радости забываются, а печали никогда.

Заметьте, что без дураков было бы на свете очень скучно…